«Лоно женщины, дивный лотос любви, в томлении ждало. Дождалось. Ожило, возбудилось, совсем позабылось. Отдалось, взорвалось, устремилось стеной Ниагары к свободе, выбрасывая наружу переполнявшие его соки… Да-а… Я… Люблю… Освобожденное сознание улетало… Шелка одинокого ложа, насквозь пропитанные священной влагой, искрились флюидами. Флюиды, источая изысканный аромат, заполняли пространство вокруг. Девственная тишина, оглушенная звуками вожделенной страсти, поначалу даже испугалась, затаилась, обиделась. Но! Присмотрелась, одумалась. Ей вдруг это понравилось. Захотелось продолжения, и она в надежде на новую порцию ощущений решительно возвратилась обратно. Однако ее верный попутчик, тихий сон, неожиданно отступил, и мечтам не суждено было сбыться. Слегка кружилась голова, то ли от опьянения пережитыми событиями, то ли от повисшего в воздухе горько-сладкого запаха. Во рту пересохло, тело стремилось к воде. Она лениво встала и направилась в душевую. Прихожая и зеркало встретили хозяйку, однако взгляд, отразившись в зеркале, удивленно застыл, пробудив ступор… На нее смотрело стройное, красивое, зеленоглазое совершенство, и даже заплаканные глаза, увенчанные бусинками слез на ресницах, только усиливали драматический налет шарма. — Ты не врешь? — обратилась она к зеркалу. — Нет, — безмолвно ответило оно. — Посмотри сама. — Тогда ответь! — расстраиваясь от нового приступа жалости к себе, еле сдерживаясь, прошептала она. — Почему у этой женщины, что отражается в тебе, не получается любить и быть любимой? Почему миллионы других женщин просто по-бабски счастливы: мужья, дети, семейные заботы? А у меня так, без души и тепла — то вот, во сне, то по случаю…, то… Мне тяжело, обидно, горько. Поверь! Зеркало не отвечало. Только с противной безропотностью отражало невыразимую тоску. — Тебе, может, и все равно! А я ненавижу постылое одиночество. Я хочу любви — большой, красивой, честной. Хочу нежной ласки сильных мужских рук, страстных прикосновений небритых щек. Хочу быть любимой. Ну хоть кто-нибудь слышит меня? — почти кричала она в пространство. Прекрасные глаза вновь наполнились слезами. Забыв про душ и вообще про все, она печальной тенью добрела до кровати, бессильно упала и провалилась… То ли в сон, то ли в мистическую явь…»
|